Ajaya: послесловие

[steel-0]

Продолжу традицию и переведу послесловие, а вернее небольшое эссе Ананда Нилакантана, под примерным названием "Дхарма - дело тонкое" ) Оно выдает в нем нормального такого, классического чкашника. Читайте книги между строк и между буквами в строках (с)

***
Нет в Индии понятия, вызывающего больше споров, чем дхарма. Это слово существует само по себе. Прежде, чем движение бхакти переписало Рамаяну и Махабхарату как истории, где дхарма побеждает адхарму, вокруг самой концепции дхармы шли бурные дебаты. Махабхарата - яркий пример того, как каждая сторона верила, что дхарма с ними и сражалась за нее. Поэтому Курукшетру и называют дхармакшетрой - местом, где встретились два определения дхармы.
Знаменитый вопрос Дурьодханы Кришне - если следование свадхарме, дхарме как личному долгу, является величайшей дхармой - то разве не выполнял он свой кшатрийский долг, пытаясь защитить свои права? Типичный аргумент традиционалистов здесь - что дхарма основана на Ведах. Кришна также отвечает на сомнения Арджуны, что необходимо обратиться к авторитету священных писаний. Нарада, божественный мудрец, говорит Юдхиштхире, что дхарма имеет три основания - Риг, Яджур и Самаведу. То есть Веды это источник дхармы. Однако, с этим спорят в той же Махабхарате, Бхишма говорит, что дхарма - источник Вед. Если принять этот аргумент, получится, что дхарма - динамическое понятие, которое меняется с течением времени в зависимости от нужд людей. Возможно, дхарма Вед отвечала потребностям людей своего времени, но сегодняшняя дхарма может быть другой. Кришна тоже говорит, что дхарма меняется в зависимости от времени и места, хотя сразу же добавляет, что окончательный авторитет остается за писаниями.
В Анушасанапарве Бхишма говорит Юдхиштхире, что только Кала, бог Смерти (или же Яма, как мерило времени), может судить, что есть дхарма и адхарма, простые смертные не могут этого понять. Время решает, как люди будут награждены или наказаны за свои поступки. Все имеет свою причину. Только время покажет, кто следовал дхарме, а кто нет. Этот логический закон безжалостен ко всем. Каждое действие - выстрел в темноте, ведь мы не можем знать его конечного результата. Кришна предлагает нам ответ, советуя действовать не думая о последствиях, в преданности богу. Это может помочь тем, кто стоит перед дилеммой и не знает, что выбрать, но для других такой совет может обернуться злом. В британской Индии туги часто ссылались на то, что являются грабителями по рождению, и разбой - дхарма их рода. С помощью таких аргументов о дхарме можно оправдать любое насилие и любые войны.
В противовес этому Баларама говорит, что ахимса - величайшая дхарма. Его аргумент становится особенно сильным, если мы обратим внимание на жизнь женщин в Махабхарате. Это мужской мир, где женщин похищают, раздевают, насилуют, они становятся вдовами. Все пандавы и кауравы - мужчины, кроме единственной Духшалы, так же как и дети Карны. Такой дисбаланс просто невероятен. Ирония в том, что помимо случая с Драупади, другие эпизоды насилия по отношению к женщинам вообще не обсуждаются в спорах о тонкостях дхармы. Нишадскую женщину и ее детей моментально забыли, тысячи женщин и детей, погибших в Кхандавапрастхе, никем ни разу не упоминаются. Даже о судьбе Гандхари, которую похитили и насильно выдали замуж за слепого, говорят только, когда хотят прославить ее преданность и самоотверженное служение мужу. Когда жен Кришны похитили разбойники или когда Сушала потеряла своего единственного сына, именно женщины пострадали больше всего. Некоторые вещи не меняются даже в 21 веке.
Против позиции ахимсы Баларамы можно возвразить - как правитель сможет обойтись без насилия? Как же ему тогда наказывать преступников? Еще один аргумент, который часто вспоминают - нарушение дхармы в минуту опасности, "апад дхарма". Если человеку нужно защитить себя и своих соратников, разве не правильно прибегнуть к насилию? Сказание задает нам много вопросов, и каждый ответ порождает новые вопросы. В Махабхарате Вьясы нет ни абсолютного добра, ни абсолютно зла, что перекликается с цитатой из Гамлета Шекспира - "Само по себе ничто не дурно, ни хорошо; мысль делает его тем или другим".

Юдхиштхира справился со своими сомнениями, решив следовать традиции, использовать проверенные временем пути. Он говорит Друпаде, что не понимает дхарму, потому что это очень тонкое понятие. Он выбрал пусть своих предшественников и решил всегда говорить только правду. Естественно, такой традиционалист должен прийти к конфликту с Суйодханой, который пытается изменить все. Он сделал суту царем, водился с нишадами, позволял брахману стрелять из лука. Даже сделал Ашваттхамана царем части Панчала. Очевидно, он следовал велениям своего сердца. Он больше человек страсти и действия, чем логики. Он и сам это признает много раз в сказании. Суйодхана впадает в крайности, он безоговорочно любит своих друзей и ненавидит врагов от всей души. Для такого человека нет сомнений в том, что правильно, а что нет. Его ведет его сердце.

Сомнения приходят к таким, как Арджуна, Карна, Ашваттхаман, Юдхиштхира - тем, кто борется со своей совестью. Разве не было дхармой Карны защищать своего друга и отказаться обещать Кунти не убивать пандавов? С другой стороны, разве не было его дхармой перейти на сторону своих братьев, когда Кунти открыла ему правду? И Юдхиштхира говорит, что если бы он узнал, что Карна его брат, он бы отказался от претензий на трон. Остается загадкой, как бы отреагировал Суйодхана, если бы узнал, что Карна - его старший кузен? Кришна отвергает претензию, что Карну можно считать одним из пандавов, поскольку он родился вне брака, делая таким образом его жертву бессмысленной.
Более того, был ли прав Ашваттхаман, убивая сыновей Драупади? Правильно ли было совершать жестокий поступок, чтобы доказать свою верность другу? Был ли дхармичным он или пандавы, когда они убили нишадов? Еще одна ирония сказания - Юютсу, сын Дхритараштры от служанки, в итоге оказался победителем.
Величие текста Ведавьясы больше в тех вопросах, которые он вызывает, чем в ответах проповедников, которые сводят его к сказке о борьбе добра и зла. Подобные интерпретации несправедливы к гению Вьясы. Я думаю, такие объяснения - это результат не-индийского влияния на нашу культуру, последствия раны, нанесенной нашей цивилизации. Можно заметить, что подъем движения бхакти совпадает с исламским завоеванием Индии. Открытость и рационализм индийской мысли ушли в тень, и их место заняла слепая преданность. Зыбкие грани дхармы и адхармы, спекулятивная философия, рожденная в спорах и просвещавшая целые поколения мыслителей сильной цивилизации, постепенно сдали свои позиции абсолютным представлениям о добре и зле - по большей части семитской концепции, отличительному знаку религиозных верований Ближнего Востока.
По иронии судьбы, желание смотреть на ситуацию с разных сторон все еще живет в деревнях Индии. В своих путешествиях я как-то встретился с одним садху, который не пожелал назвать мне свое имя. Я встретил его возле храма Гокарны и у нас случился интересный разговор. Когда он спросил меня, чем я занимаюсь, я сказал, что пишу книги, интерпретируя мифологию с точки зрения побежденных. Он засмеялся и спросил, почему я это делаю. Еще он спросил, кто же победитель в наших пуранах и кто побежденный? Я ответил, что побежденные - Равана и Дурьодхана, он засмеялся снова и сказал, что мне нужно читать сказания снова и снова, пока я не пойму их. В них нет победителей и побежденных, есть только люди и их жизни. Я сказал, что просто сочувствую проигравшей стороне, поэтому и хотел донести их точку зрения.
В ответ, верный лучшим традициям нашей страны, он рассказал мне старую каннадскую народную сказку о Барбарике, сыне Гхатоткачи, который тоже пришел сражаться на стороне пандавов. Он был непобедимым воином и мог бы в одиночку выиграть войну, но у него была одна слабость. Он был очень сострадательным, настолько, что не мог вынести зрелища чьего-то поражения. Он все время сочувствовал проигравшим. Сначала он поддерживал пандавов, потому что они были в меньшинстве. Потом пандавы начали побеждать. Барбарика увидел несчастье кауравов, ему стало их жалко и он перешел на другую сторону. Пандавы снова стали проигрывать, Барбарике стало жалко их, и он вернулся к ним. Так продолжалось долго, к раздражению обеих сторон. Если бы Барбарика продолжал поддерживать проигравших, война бы никогда не закончилась. Уставшие от этого воины обратились к Кришне с просьбой разрешить этот вопрос. Кришна позвал Барбарику и спросил, почему он так ведет себя. Барбарика ответил, что ему невыносимо видеть, как кто-то проигрывает. Кришна поднял его на более высокий план и Барбарика увидел, что обе стороны и правы, и неправы, у обеих есть победители и проигравшие, дхарма и адхарма. Пораженный, он спросил Кришну, ради чего они тогда сражаются. Кришна ответил, что это и есть майя, иллюзия жизни, одновременно прекрасная и сбивающая с толку. Никто не может решить, где дхарма, где адхарма, где выигрыш и где проигрыш. Смертные - просто пылинки в огромной вселенной, капли в океане времени. В отвращении Барбарика попросил отрубить ему голову и надеть ее на высокий шест, чтобы он мог сверху смотреть на дураков, убивающих друг друга, и смеяться над иллюзией. Кришна попросил Бхиму сделать это. Так Барбарика смог наблюдать за войной, непрестанно смеясь над глупыми людьми с обеих сторон.
Садху улыбнулся мне и сказал - "Сынок, если те, что ожесточенно спорят, поддерживая одну из сторон, на некоторое время замолчат и прислушаются - они услышат, как Барбарика смеется над ними".
Для меня это стало откровением, еще одной чудесной историей из тех, что никогда не перестают меня удивлять. Возможно, неслучайно эта история похожа на историю Иравана, который очень популярен в Тамил Наду и Керале. В Тамил наду культ Иравана процветает во многих деревнях. Его изображение (обычно его называют Араван) высотой в 10-15 футов стоит на входе во многие тамильские деревни. Люди, незнакомые с тамильской культурой, часто путают Аравана с Раваной. Араван считается защитником, богом куту (вид народного танца) и защитником женщин. Он так же и бог урожая. В некоторых частях Тамил Наду он ассоциируется с трансгендерами.
В Керале Ираван связан со смертью, и с ним ассоциируют птицу, которую местные называют каланкори (манговая неясыть). Каланкори, птица смерти - это сын Арджуны, которого принесли в жертву перед войной. Эта птица считается предвестником гибели. Я до сих пор помню, как дрожал в кровати, слушая в ночи уханье каланкори, боясь услышать утром новости о чьей-нибудь смерти. Сейчас рощи, в которых гнездились эти птицы, исчезли, уничтоженные развитием сельского хозяйства и поколением, забывшим о традициях. Вместе со священными рощами и птицами смерти пропала и вода из деревенских колодцев. Хотя в штате дождей идет больше, чем во многих странах света, засуха сейчас стала суровой реальностью. В современной Индии, где остались только абсолюты правильного и неправильного, все превращается в "мы против них", в отличие от адаптивной культуры наших предков. Старые традиции исчезают вместе с каланкори.
Но в мозаике нашей культуры есть место любому и любой вере. Нет ни абсолютно правильного, ни неправильного. Возможно, нам нужна голова Барбарики, чтобы увидеть всю картину. Я попытался показать, что в наших историях существует другая сторона, не менее важная, чем общепринятая. Я верю, что истории должны быть о вопросах, а не об ответах. Каждый ответ порождает сто новых вопросов. Это признак уверенной в себе цивилизации, и это то, как мы, сыновья и дочери Бхаратаварши, всегда воспринимали наши истории - со спорами, аргументами и контраргументами, уж точно не принимая их без единого возражения.

Возможно, Барбарика сейчас смеется над всеми нами. Поприветствуем этот смех.